Мертвый среди живых - Страница 22

— Где он? — спрашивает Воорт и следит, чтобы никто не взялся за сотовый или не выскользнул в вестибюль предупредить Уильяма Нимса.

— Все эта пылища, — говорит парень, помедлив и проводя пальцем в резиновой перчатке по горлу, и Воорт чувствует, что под маской он улыбается. — Она попадает в легкие, и оттуда ее уже не убрать. А потом заболеваешь, старина. Как в угольных шахтах Румынии!

— Если хочешь вернуться обратно в Румынию, — говорит Мики, — могу устроить через Службу иммиграции.

— Что за отношение? У меня гражданство! Стараюсь оказать вам любезность, а вы меня в дерьмо окунаете!

Брови парня выбелены пылью как мелом, а в светло-голубых глазах угроза.

— Ты такой же гражданин, как президент Франции, — говорит Мики.

— Я видел Билли вчера — или это было в понедельник? Эй, Марселла! Билли работал здесь в понедельник или в пятницу?

— Вы хотите сказать, что его вообще сегодня нет здесь? — спрашивает Воорт.

Прораб хихикает, словно Воорт дурак, что не знает этого.

— Чего это ему работать, если он всю неделю с шанхайским гриппом дома валяется?

Мики выключает радиоприемник. Жуткий скрежет постепенно стихает. Пыль клубится над кусками асбеста, наваленными вокруг стремянок.

— Если мы проверим записи телефона Билли и обнаружим, что вы позвонили ему после нашего ухода, то вернемся. И вот тогда уж точно будет Служба иммиграции, — говорит Воорт рабочим.

— Вы хуже Чаушеску, — произносит румын.

Спустя минут шесть, уже в машине, Мики говорит:

— У Нимса грипп, ну и кретин же я.

— Едем быстрее.

Они мчатся к югу, вниз по Седьмой улице, пролагая себе путь сиреной на перекрестках с Юнион-стрит, Президент-стрит и Пятой улицей по пути к дому, где живет Нимс.

Воорт теперь ясно вспоминает бывшего водопроводчика. Видит его за кофеваркой в муниципальном департаменте водоснабжения, где они его и арестовали. Здоровяк. Бывший школьный полузащитник с грубыми чертами красноватого лица, ежиком рыжеватых волос и толстыми губами, прихлебывавший кофе из одноразового стаканчика, — он сбил с ног полицейских и с удивительным проворством понесся к лестнице.

Воорт видит Нимса и его адвоката в комнате для допросов. С понурым видом неудачника Нимс свирепо смотрит на Воорта и цедит сквозь зубы:

— И как тебе моя жена?

— Мы задавали ей вопросы.

— Часто ли мы занимаемся с ней любовью? Что за вопросы?

— Билли, — мягко говорит Мики, — ты насильник. И извращенец. Нам надо знать точно, в чем состоит твое извращение.

— Требую немедленно прекратить, — огрызается адвокат.

На суде Нимс заявил недоверчивому жюри: «Детектив Воорт посягнул на мою жену!»

К тому времени как Воорт и Мики добираются до Сансет-парк — соседнего с домом Нимса — и оказываются на полдороге от его дома на площади Одиннадцатого сентября, сотовый звонит еще дважды и оба раза детектив Сантини спрашивает Воорта о людях, которых не может припомнить сам.

В этом районе проживают полицейские и пожарные, и для насильника, начинающего жизнь после освобождения, адрес довольно странный. Квартал представляет собой домики из дранки с ухоженными газонами за цепным ограждением. Существует правило — подходить к дому подозреваемого небрежно на случай, если тот наблюдает. Приветливо кивнуть мамашам, сидящим на ступеньках крыльца, и не обращать внимания на ребятню, раскатывающую на роликах по тротуару.

— Зайди с тыла, — говорит Воорт Мики.

Мики спешит по узкой аллее, которая отделяет зеленый деревянный дом Нимса от соседнего облицованного алюминиевыми щитами дома, а Воорт плюет на вновь загудевший сотовый и открывает калитку. Солнце припекает затылок. Из соображений безопасности Воорт вынимает свой новый «ЗИГ-зауэр».

«Нимс, 2-В», — гласит наклейка на почтовом ящике, а стрелочка рядом указывает на лестницу, поднимающуюся сбоку дома.

Здесь.

Он терпеть не может наружные лестницы — их видно сверху. Его двоюродный брат, офицер Стив Воорт, был ранен в ногу, когда поднимался по такой вот лестнице в Литл-Неке год назад.

По крайней мере в 2-В шторы задернуты, видит Воорт, проскальзывая вверх по лестнице с перилами. Сверху не доносится ни единого звука, кроме писка птенцов за дождевым желобом и пронзительного крика птицы-матери, которая кружит в небе.

Воорт стучит и не получает ответа.

Сердце начинает биться чаще, когда он стучит в окно. Шторы мешают видеть, что происходит внутри.

Потом замок все же щелкает и дверь распахивается. Нимс собственной персоной, чуть постаревший, седоватый и сильно растолстевший, стоит в дверях. На нем блеклый купальный халат и хлопковая пижама. Он сморкается в бумажное полотенце. Налитые кровью глаза расширяются, когда он узнает визитера.

— Это ты.

Позади Нимса в темной гостиной Воорт видит свистящий увлажнитель воздуха, телевизор, настроенный на канал «Нью-Йорк-1», скомканные одеяла на кушетке, которая выглядит чересчур короткой для мужчины. Из комнаты тянет затхлостью — смесь пота, пара и разогретого воздуха.

— Я бы заставил тебя пройти проверку на детекторе лжи, — надтреснуто произносит Нимс.

Он пытается сказать что-то еще, но его разбирает кашель и надежде Воорта приходит конец. Нимс сгибается пополам, из носа течет, и он вытирает ладонь о полу халата.

— Половина восьмого. Скажи мне, где ты был в это время сегодня утром, — говорит Воорт, зная, что с этим человеком церемонии ни к чему.

Нимс беззвучно смеется, живот под халатом колышется.

— Забавно, — произносит он еле слышно и болезненно. — По-твоему, я ее убил?