Мертвый среди живых - Страница 27

Ссорился ли Воорт с людьми из ближайших лож? Спорил ли с каким-нибудь человеком, который, возможно, заметил, как он посыпает перцем хот-доги, или слышал, как двоюродные братья дразнят его за это?

— Что делал Халл для Белого дома? — слышит Воорт вопрос Мики, а сам пытается мысленно восстановить именные таблички на местах вдоль его ряда. Шо Лайман, эсквайр, булочная «Геннаро бразерс», «Токио-бэнк траст». Вспоминать легко, потому что Воорт видит эти самые таблички с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать.

— Халл работал с данными переписи, чтобы можно было рассчитать федеральную помощь штатам. Около девяноста миллионов идут в Техас — там выше рождаемость. Шестьдесят миллионов — в Коннектикут. У жителей меньше детей. Формула эта важна, потому что резервы федеральной помощи иссякают.

Мики присвистывает.

— Где мясо, там и мухи.

Воорт правильно делает, сосредоточиваясь в данный момент на одной мысли, как учил отец. Вызвать из памяти лица людей в соседних боксах дело легкое, потому что бронирование бокса на стадионе Ши равносильно сдаче квартиры внаем. Ты не делаешь этого. Владельцы боксов умирают, но их друзья, дети и партнеры по бизнесу сообщают «Метсам», что они еще живы. Каждый декабрь по всему Нью-Йорку рекламы от «Метсов», адресованные покойным, приходят по их «новым адресам», и боксы остаются в распоряжении семейства, потому и лица остаются те же самые.

«Черт побери, — думает Воорт, — Шо Лайману было около девяноста, когда я четверть века назад впервые увидал его — полуслепого юриста по разводам, пробирающегося на ощупь по проходу. Его имя все еще осталось там. Неужели убийства и впрямь связаны с бейсболом?»

А почему бы и нет? Более мелкие недовольства приводят людей к убийству. Положил на сандвич горчицу вместо лука. Назвал чьего-то сына сопляком на хоккейном матче.

— Разоряли букмекера? — внезапно спрашивает Ева. — Делали ставки на тотализаторе?

— Нет.

Взгляд Мики устремлен на телекамеры, которые дают возможность следить за толпой. «Нужно включить новые камеры наверху, потому что преступники имеют обыкновение уходить, если к ним приближаются полицейские, а иногда бродят вокруг места преступления, если думают, что никто их не видит».

— Бывшая проститутка и эксперт. Бывшую шлюху можно связать с любым, — говорит Мики. — Любой мог попасться в ее сети, и, вероятно, так оно и было.

— Нет уверенности, что она была шлюхой, — говорит Воорт. — Обвинения сняли.

— С каких это пор ты вступил в Американский союз борьбы за гражданские свободы?

— Мы проверяем связи, — говорит Ева, но в действительности хочет сказать «надеемся», а Воорт, ломая голову по поводу перца, тоже смотрит на экраны и удивляется, заметив в первом ряду зевак Джулию Воорт.

«Сейчас мне нужна только она».

Вдова одета в старомодного покроя серое весеннее платье с жакетом, который мило облегает ее стройную фигуру, что, безусловно, привносит некий сексуальный момент в общение при разговоре с одним из полицейских оцепления. Тот старается кадрить Джулию, или же она назвалась вдовой полицейского, потому что стражи порядка на месте преступления игнорируют умоляющих посторонних. Прохода нет. «Оставьте меня в покое» — вот послание, которое они излучают.

У Воорта в затылке снова возникает легкая дрожь. «Какого черта она здесь делает? И как нашла меня?»

— Какой именно год является у «Метсов» точкой отсчета? Вы уже проверили, верно?

Шесть лет назад.

— Есть идея, — говорит Воорт, сходя с ума от расстройства. — Мы с Мики едем назад в Бруклин, где я тогда работал.

— Вспомните, что делали в день рождения. Воссоздайте его. Пройдитесь по тем же адресам и постарайтесь вспомнить, что происходило. Просмотрите журнал дежурств, но начинайте с того года, на который намекает записка. Тем временем люди Пола проработают другие версии. И если не дозвонитесь мне, докладывайте ему.

— Мне надо знать, чем занимался Халл шесть лет назад, если это будет связано с тем, что я найду.

— Мы сообщим, как только выясним, — говорит Ева. — Но мы не можем получить ответы на все вопросы немедленно. — Она поднимает руку, останавливая протест Воорта. — Пол интерпретирует записку иначе, не как вы. Ему хотелось бы поговорить с вами до отъезда.

— Как еще можно интерпретировать записку?

— Это могла быть хитрость. Или, возможно, вы с кем-то поспорили, но не в тот год. Пол сосредоточился на недавно возникших аспектах.

— Мне особенно нравится вариант с терроризмом, — говорит Мики. — Может быть, «Аль-Каида» хотела путешествовать со скидками, а Габриэль отправила их по обычной стоимости на самолетах, которые они взорвали.

— Давайте сначала побываем в офисе Халла и затем вернемся в Бруклин, — упрямо говорит Воорт.

— Помните прошлогоднее дело с мечетями? — Воорт молчит, и Ева кивает: — Вы помните. Две недели угроз взорвать бомбы, и в северном Манхэттене усиливают охрану мечетей в четыре раза. Половина полиции следит за мечетями, когда груз со слитками золота взрывается в миле отсюда. Бейсбольная торговля, Воорт, — вот что у вас есть. И как только вы мне покажете, как бейсбол связан с нашим делом, я дам вам что захотите.

— А как насчет перца?

— Интересная догадка, всего лишь.

Мики отлипает от экранов, чтобы возразить:

— Наш парень нарывается. Думает, что умнее нас, что мы никогда его не достанем, вот и увеличивает ставки. Он дает нам целый год, чтобы было интересней.

Шеф Рамирес кивает, словно говоря, что такое возможно, но не является правдой.