Мертвый среди живых - Страница 8

— В этом доме всегда будут жить члены семьи, — упрямо заявил Воорт.

И оба начинают одеваться, вместо того чтобы заняться любовью. Прикрывают свои тела, вместо того чтобы прикоснуться друг к другу. «С днем рождения, приятель».

— Не притворяйся, что дело в семье, — продолжает она.

«С днем рождения тебя-я-я».

— Они были на грани развода еще до теракта, — напоминает Камилла, наклонившись над туалетным столиком, затем достает сложенные джинсы и натягивает на длинные красивые ноги.

— Слухи, Камилла. Даже если это и правда, они могли снова сойтись. У нас же с тобой так было. Не говоря уже о Донни-младшем и о том, что Джулию не на шутку подкосило.

— Я всегда терпеть не могла это выражение. Кто-нибудь сначала произносит «не говоря уже о том…», а затем именно о том и говорит.

Камилла держит в руках детский голубой пуловер с высоким воротом. Выше пояса она все еще обнажена. «Полуодетые женщины чаруют своей наготой, — думает Воорт, удивляясь, насколько сильно связывает их с Камиллой природа, даже когда они цапаются. — А полуодетые мужчины выглядят клоунами в расстегнутых рубашках и носках на резинках».

Смягчившимся тоном Камилла продолжает:

— Я превращаюсь здесь в этакую киношную злодейку. Что я должна сказать, чтобы не показаться бесчувственной? Произошло страшное. Я делала репортаж о центре, видела останки тел. Моего соседа сверху так и не нашли. Я знаю, что для тебя значит семья, — ее голос немного окреп, — но Джулия получила свыше миллиона долларов от фонда Красного Креста, города и федеральной системы компенсаций; и это как минимум. Вероятно, миллион триста и без налогов, я уж не говорю, что компенсации только начались, но…

— Она проиграла их на бирже — ей дали плохой совет.

— Она оступилась, и ты не можешь за это отвечать. И сейчас делает еще одну ошибку, волочась за тобой. Что прикажешь делать? Притворяться, что этого нет?

— А может, ты выдумываешь?

— С таким же успехом выдумываешь и ты.

— Дело не в том, чего хочет она, а в том, чего хочу я и…

— Нет, я не дам ей испортить тебе день рождения, — перебивает Камилла. — Но теперь мы оба вляпались в историю. Я сделала ошибку, о которой жалею, и мы оба наказаны. Мы вернулись сюда вдвоем, и это означает, что нас что-то связывает прочно и сильно; так послушай, что я скажу. До свадьбы мой бывший бегал за мной как сумасшедший, просто помешался на мне. Звонил, писал записки, таскал цветы — посвящал мне все свое время. А после в какой-то момент я почувствовала, что мне изменяют. Может быть, так поступают все мужики, — с едва заметной горечью произнесла она. — Может быть, вам все надоедает. И если в этом вся штука, никто больше со мной не затоскует. Даже ты. Я не собираюсь так жить. Одного раза хватит за глаза.

— Камилла?

— Что?

— Я тебя люблю.

— Да ладно.

— Камилла?

— Что?

— Гости подождут.

Она молчит какое-то время, и Воорт знает: этим она показывает ему, что имеет в виду именно то, что сказала. А затем лицо ее медленно расплывается в улыбке.

— Конечно, пусть лучше подождут.

Снизу доносится запах кофе и корицы. Воорты рассядутся за длинными столами. Бригада полицейских из Гудзон-Вэлли займется солеными окороками, фруктовыми пирогами и домашними сидрами разной крепости. Воорты из Тагбоута прикатят из Стейтен-Айленда со спиртным в картонных подарочных коробках, купленных со скидкой в одном из магазинов «Кузина Марла». Праздник, Воорт знал по удачному опыту, будет продолжаться весь день. Воорты заполонят весь дом — и все равно, дома ли хозяин. Дежурные полицейские ввалятся после окончания смены. Эти ребята будут играть в цокольном этаже в футбол и хоккей без клюшки. Полицейские в отставке возьмут с собой виски в оранжерею или на крышу, будут смотреть на горизонт и трепаться до полуночи. А женщины превратят голландскую кухню во вкусно пахнущую лабораторию по испытанию рецептов, хранящихся в семье с тех пор, когда Джордж Вашингтон сидел в палатке и выслушивал советы лазутчиков Воортов, одетых в штаны из оленьей кожи, и когда первые Воорты, высадившиеся в Новом Свете, стали ночными караульными в Новом Амстердаме.

Сегодня вечером соберется больше двухсот человек. Опоздавшие Воорты принесут с собой еду со всех концов города: хумус из Бруклина, канноли из маленькой Италии, кисло-сладкую свинину, мусаку, тайские подушечки, жареную окру и множество сладких пирогов.

Взгляд Воорта снова привлекает картина с Торговым центром, и он чувствует в груди волнение, оттого что после теракта его дом приобрел для всех еще большее значение. Вудс считает, что каждое поколение пережило собственное страшное горе и что для минувших поколений полицейских этот дом был местом сбора после убийства Джона Кеннеди, нападения на Перл-Харбор или эпидемии гриппа в стране. Дом — семейный пробный камень, и Воорт, его хранитель, был в семье невольным принцем.

А теперь Воорт, принц-полицейский, празднует день рождения, а день рождения принца — это всегда национальный праздник. Под день рождения принца жители страны празднуют все, что угодно. В трудные времена день рождения принца позволяет его подданным поддержать лучшего из лучших.

— Ты так прекрасна, — начинает Воорт, и в этот момент раздается телефонный звонок, но он не обращает на него внимания.

Теперь одежда сброшена, что гораздо, гораздо лучше, чем наоборот. Голубой пуловер стянут через голову. Воорт прижимает Камиллу к себе, ее соски становятся упругими, а тонкие руки расстегивают джинсы. Выпуклости, кажется, усиливают его желание. Изящные ключицы, плечи с веснушками, длинные стройные ноги и округлый изгиб бедер.